«Я радовался, что Господь дал мне пить чашу страданий»

Священномученик Онуфрий (Гагалюк; † 1938)

«Когда я буду епископом»

Когда Антонию Гагалюку было пять лет, с его отцом случилось несчастье. Совершая зимой обход (а он был лесником), он застал четырех мужиков, без разрешения рубивших казенный лес. Человек честный, он не захотел отпустить воров подобру-поздорову. Те в ответ накинулись с топором, а ночью подожгли избушку лесника.

Его мама Екатерина впоследствии вспоминала, как пятилетний малыш, утешая ее в горе (отец вскоре умер от ран), забравшись на колени, говорил: «Мама! Ты не плачь. Когда я буду епископом, возьму тебя к себе!»

Господь иногда приоткрывает нам завесу будущего. Правда, в суете дней мы забываем об откровениях. И только когда всё предсказанное сбывается, мы вспоминаем, что это уже знали.

Антоний действительно стал епископом. И его мама, принявшая позже монашество, долгие годы жила рядом с сыном.

А пока молодой человек учится в семинарии. Однажды во время серьезной болезни ему то ли наяву, то ли во сне явился чудесный старик: «Обещай служить Церкви – и будешь здоров!» В изображении на иконе святого Онуфрия Великого он узнал старика, посетившего его во время болезни.

Юноша действительно выздоровел. Но после второго курса академии вновь попал в больницу. Опять явившийся святой на этот раз был более строг: «Ты обещал служить Церкви». Очнувшись, Антоний тут же заявил, что будет принимать иноческий постриг.

Епископ Онуфрий (названный так в честь Онуфрия Великого) всю жизнь служил Церкви. Он остался верен пути, предопределенному ему Богом, до конца пройдя страшные испытания раскола в Церкви, бесконечные ссылки и тюрьмы, унижения, побои, клевету, предательства. «Господь справедлив всегда! – писал он в одном из своих писем. – За что такая скорбь душе нашей? За неверие, богохульства и кощунства высших, за богоотступничество многих из бывших епископов и иереев – ныне обновленческих и иных раскольников, за равнодушие к святыням и маловерие многих, считающих себя православными!..»

«Немного прожито, но много пережито»

Революция, гражданская война, гонения на Церковь – серьезные испытания веры. Часть православного священства стала обновленцами. За «сотрудничество» с властью они имели больше возможностей заниматься церковной деятельностью.

Через несколько дней после хиротонии архимандрита Онуфрия в епископы и первой архиерейской службы к владыке пришел уполномоченный обновленческого ВЦУ Трофим Михайлов. Епископ решительно заявил, что никакое ВЦУ не признает. Буквально на следующий день после визита обновленца владыка Онуфрий был заключен в тюрьму. Два года спустя, вспоминая свои скитания по тюрьмам, владыка писал: «Немного прожито, но много пережито. Всего лишь два года я епископ, но… из этих двух лет я провел шесть месяцев в узах. Я вспоминал свои грехи вольные и невольные и радовался, что Господь дал мне пить чашу страданий за мои согрешения».

«Для Церкви Христовой не новость гонения и кровь. И это вело не к уничтожению Церкви, а к прославлению и распространению»

Пребывание в тюрьме не сломало епископа – закалило. Он все годы своего служения вел решительную борьбу против «живоцерковников». За это не раз подвергался арестам. «Ты, дорогой друг, с тревогой спрашиваешь меня: что будет с нашей Церковью православной лет через тридцать? – пишет он в одном из писем в те годы. – Может пролиться кровь верующих, пусть она будет семенем, как в первые века христианства, семенем, из которого вырастет еще крепкая дружина христианская. Для Церкви Христовой не новость гонения и кровь. Всё это было. И всё это вело не к уничтожению Церкви православной, а к ее прославлению и распространению».

12 октября 1926 года владыка вновь был арестован. И уже в ноябре за противодействие церковным расколам Особым совещанием при коллегии ОГПУ приговорен к трем годам ссылки на Урал – в село Кудымкар.

В этих местах было мало верующих людей, и епископ после огромной харьковской паствы оказался миссионером в обстановке торжества воинствующего безбожия. «И проповедь у нас слабая – говорю о здешних местах!» – напишет он в одном из писем.

Епископ много пишет в эти годы. И постоянно проповедует по мере возможностей. Это не могло укрыться от властей. В день тезоименитства епископа власти устроили в доме, где он жил, обыск. Все в один голос говорили, что виновником ареста стал местный священник. «Что стало с христианами – и даже священником!» – это горькое сожаление сквозит в одном из писем.

«Потеряет человек Бога – потеряет и любовь»

В октябре 1928 года епископ Онуфрий был арестован и отправлен в Тобольск. На пути его ждало немалое искушение. Подошедший якобы за милостыней на пристани человек ударил по левой руке владыку. И тут же убежал. «Смерть была нужна врагам моим, – вспоминал он впоследствии, – но Господь спас меня».

Из Тобольска владыку увозят в Сургут. По пути, где делал остановки конвой, в хатах всегда были иконы. И только в селе Самарово «в семье, где мы останавливались, не нашли мы святой иконы, – вспоминал епископ, – семья, очевидно, нерелигиозная. Я наблюдал за ними. Отец и старший сын (активный безбожник) производили неопределенное впечатление. Мальчик лет тринадцати, Андрюша, оказался с душой испорченной, подлой: он проследил ссыльного еврея из той же партии, где был и я, когда тот незаметно вышел за ворота, где его поджидали друзья, проживавшие в этом селе, подслушал его разговор, дал знать конвойному и всё ему рассказал. У ребенка не нашлось сострадания к несчастному ссыльному. Мать – необыкновенно грубая и даже сальная. Она не преминула изругать меня, хотя я был ее гостем и в скорбном настроении арестанта. За малую крошку хлеба, стакан чая и молока она потребовала два рубля, тогда как это стоило не более тридцати копеек. Воистину, потеряет человек Бога – потеряет и любовь, сострадание, скромность, станет жестоким, грубым, жадным зверем… Господь да вразумит этих несчастных!»

«Церковное писательство для епископа теперь гораздо нужнее. Если мы умолкнем, то кто будет говорить?»

Владыка Онуфрий убежден: «На епископах преимущественно лежит долг проповедовать Слово Божие. Почти все мы усердно возвещаем Царство Христово на земле, но устно. Подвиг духовного писательства несут из нас лишь немногие… Церковное писательство для епископа теперь гораздо нужнее… Теперь, когда возникают вопросы текущей жизни, мы обязаны сами отвечать на них, руководствуясь святой Библией, правилами каноническими и творениями святых отцов, насколько их имеем, обращаясь наипаче с горячей молитвой к Всевышнему Богу Утешителю, просветившему бескнижных апостолов…» И он много пишет. «Если мы умолкнем, то кто будет говорить? На проповедь Царства Божия послал нас Сам Господь, – читаем в другом письме, – и горе нам, если мы не благовествуем!»

«Будь верен до смерти»

Ссылка в Тобольске закончилась. 14 октября 1929 года Особое совещание при коллегии ОГПУ вынесло постановление: «По отбытии срока наказания Гагалюка Антона Максимовича лишить права проживания в Москве, Ленинграде, Ростове-на-Дону, означенных кругах и УССР с прикреплением к определенному месту жительства сроком на три года». Владыка выбрал Старый Оскол.

В 1933 году исполнилось десять лет архиерейского служения преосвященного Онуфрия, почти половину из которых он провел в тюрьмах и ссылках.

«Много соблазнов, страхов, волнений, опасностей пережил я за эти годы. Но от всех избавил меня Господь. Скорби тюрем и ссылок незначительны в сравнении со скорбями церковными… Как я удержался от этих расколов при своей боязливости и неопытности! Только по милости Божией», – пишет владыка, подводя итог своего служения.

В марте 1933 года епископа вновь арестовывают. В июне уполномоченный ОГПУ Кривцов составил по делу епископа Онуфрия заключение: «За время пребывания в Старом Осколе епископ всегда окружал себя антисоветским монашествующим элементом и стремился в глазах наиболее фанатичных крестьян из числа верующих показать себя как мученика за православную веру и гонимого за это советскою властью». Но доказательств по данному делу не нашлось, владыку вынуждены были отпустить.

Епископ переезжает в Курск. Сохранились воспоминания очевидцев, как жил в эти годы владыка. Однажды зимой, уже под вечер, к нему пришел больной, изнуренный голодом, преклонных лет священник, только что освобожденный из тюрьмы. Он был одет в летний, весь в дырах и заплатах, подрясник и дрожал от холода. Архиепископ тотчас велел приготовить для священника баню, дать ему чистое белье. Затем он пригласил его к себе, накормил и уложил спать на своей кровати, сам устроившись на кушетку. Утром, отправляясь в село, священник надел свой ветхий, выстиранный и высушенный за ночь подрясник и стал прощаться с владыкой. Архиепископ, увидев его в такой одежде, улыбнулся и сказал, что он никак не может отпустить его на мороз в таком виде, и велел своим домашним принести какое-нибудь теплое пальто или шубу, но таковых не оказалось. Тогда он вспомнил, что верующие недавно подарили ему новую теплую на беличьем меху рясу. Он попросил ее принести и сам надел рясу на старика-священника и благословил его в путь. Весь в слезах, радостный, уходил священник. После его ухода мать архиерея монахиня Наталия заметила владыке, что он лишился теплой рясы, так необходимой ему самому. В ответ архиепископ рассмеялся и сказал: «Господь по милости Своей пошлет мне другую».

Письма владыки на духовные темы – это живая проповедь веры. «Недавно в одной беседе я допустил сознательно ложь, защищая от опасности своего друга, – читаем размышления владыки. – И что же? На душе стало вдруг страшно тяжело. Что это? Это грех лег темным пятном на мою душу… Долго я мучился, волновался, раздражался, потерял душевное равновесие. И только тогда я успокоился, когда пошел к православному священнику и исповедал свой грех, дав обещание больше не лгать. Такова сила греха». Вспомним: «Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем», – говорит святой апостол Иаков (Иак. 2: 10).

Последняя ссылка владыки Онуфрия была на Дальний Восток. В марте 1936 года. «За всё благодарю Создателя!» – пишет он матери в это время. А в июле 1937 года правительство СССР приняло постановление № П 51/94, в соответствии с которым наркомом внутренних дел был отдан оперативный приказ № 00447 о расстреле находившихся в тюрьмах и лагерях исповедников. Против архиепископа Онуфрия было начато новое дело.

Архиепископ был расстрелян 1 июня 1938 года. Вместе с ним были расстреляны епископ Белгородский Антоний (Панкеев) и 15 церковнослужителей.

За десять лет до принятия мученической кончины, находясь в ссылке, владыка Онуфрий писал: «“Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть. Вот, диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас, и будете иметь скорбь дней десять. Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни” (Апок. 2: 10). Посылаются эти гонения для испытания нашей верности Богу. И за твердость ожидает нас венец жизни… Гонения – крест, возложенный на нас Самим Богом».

Светлана Поливанова

28 ноября 2017 г.

pravoslzvie.ru