Проповедь на начало Рождественского поста

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Мы стоим у порога Рождественского поста. Время это очень важное, благодатное. Духовная мера поста определяется мерой праздника, к которому она готовит.

Если Великий пост готовит к «празднику праздников и торжеству из торжеств» ― Пасхе Христовой, то соответственно он и является главным и самым важным, безусловно, без сравнений. Второй праздник по значимости ― Рождество Христово, и к нему Церковь тоже готовит постом. Этот пост, не столько по мере строгости определенной уставом, сколько по содержательной духовной стороне, значительно важнее других. Если мы посмотрим в древние уставы, то увидим, что там Рождественским постом тоже были молитвы Ефрема Сирина, поклоны, и всё то, что сопряжено с Великим постом. Это о чем говорит? Что этому уделялось весьма и весьма серьезное внимание. Сейчас люди, которые сами как-то расслабились совсем и других хотят расслабить, всё ищут такие поводы к расслаблению. За всё время священнического служения мне никогда не приходилось слышать, чтобы кто-то пришел перед постом и просил: а нельзя ли построже, чем устав? Никогда такого не было, никто так не говорил. А вот послабления ― целая очередь выстраивается. Устав, конечно, дан Иерусалимских монастырей, весьма аскетической такой жизни, всё понятно, но тем не менее. В наше время, когда всего полно, в смысле продуктов, внешнюю сторону поста, телесную, исполнять ничего не стоит, если нет каких-то особенных болезней, при которых, действительно, можно благословиться на какие-то послабления. Но в целом основное внимание всё равно должно быть устремлено к душевной чистоте ― то, ради чего собственно пост и существует. А для чего он существует, Рождественский пост? У святителя Николая Сербского в знаменитой книжице «Молитвы на озере» есть замечательная фраза: «почему ты, душа, не стала девой, которая приняла Святой Дух и родила Христа?» Приблизительно такой смысл.

Триединый Господи, очисти зеркало души моей (Николай Сербский)

К языку молчаливому и уму созерцательному приближаешься Ты, Жених души моей, Душе Истины. От велеречивых уклоняешься Ты, словно лебедь от бурного озера. Словно лебедь, плывешь Ты по тишине сердца моего и делаешь его плодоносным.

Соседи мои, оставьте вашу мудрость земную. Мудрость родится, а не творится. Как рождается Мудрость в Боге, так рождается она и на земле. Родившаяся мудрость творит, но не сотворяется.

Тщеславитесь ли умом? Что есть ум ваш, если не собрание случайных знаний, высокоумие? Если так хороша память ваша, отчего же не помните вы мгновения чудесного рождения мудрости в сердцах ваших? Иногда слышу я: говорите вы о великих мыслях, родившихся в умах ваших неожиданно, без всякого усилия вашего. Кто рождает их, многоумные? Как родились они без Отца, если сами признаете, что не вы им родители?

Аминь, глаголю вам: Отец им – Дух Святый, а мать – последний девственный уголок души вашей, в который Дух Святый еще дерзает войти.

Так рождается всякая мудрость и на небесах, и на земле – от Девы и Духа Святаго.

Над девством первого исповедания воспарил Дух Святый, и родился Всечеловек – Мудрость Божия.

Как девство Отца на небесах, так и девство Матери на земле. Как Дух Святый действует на небесах, таково же Его действие и на земле. Как рождается мудрость на небесах, так же рождается она и на земле.

О душа моя, бесконечно дивлюсь тебе! Посмотри, то, что случилось однажды на небе, должно произойти и в тебе. Ты должна стать девой, чтобы принять во чреве мудрость Божию. Девственна должна ты быть, чтобы полюбил тебя Дух Божий. Все чудеса на небесах и на земле произошли от Девы и Духа Святаго. Дева рождает творческую мудрость. Блудница собирает бесплодное знание. Только Дева может прозреть истину, блудница способна лишь познавать тварь.

Господи Триипостасный, очисти зеркало души моей и отрази в ней лик Твой. Чтобы душа моя засияла славой Господина своего. Чтобы вся чудесная история земли и неба запечатлелась в ней. Чтобы исполнилась она светом, как озеро мое, когда полуденное солнце стоит над ним.

То есть смысл в духовном приобщении Рождеству. Чтобы мы так очистились, чтобы благодать Божия не погнушалась нами и чтобы плодом этой благодати стало наше единение со Христом, единство со Христом. И поэтому внимание сейчас должно быть не к внешнему, которое очень просто в наше время упорядочить ― чем питаешься, что вкушаешь… а вот взял бы кто-нибудь да отказался от общения в социальных сетях, от этого бесконечного легкомысленного пустословия на девяносто пять процентов точно, или еще от чего-нибудь такого отказался. Вот это было бы воистину богоугодное дело. А когда меняется внешнее, но не меняется внутреннее, то человек… который не ест, а душа у него такая же помутненная и загрязненная… приближается не к ангелам, а к бесам. Потому что плоть как бы утончается, некое подобие бестелесности возникает. Соответственно состояние общее вот такое бывает. Неудержимый бывает человек, когда он постится строго, а внутренних перемен у него, покаяния настоящего, исправления нет. А в чем же каяться? А кается, как правило, народ Божий не в том. Смотрит на результат. Называют то, в чем согрешил. Ну вот представим себе маленький ребенок… вот у меня внук говорит, что он гастроэнтеролог, ему четыре годика… ясно, что вранье, но это же ребенок, он какую-то фантазию себе придумал. Когда четырехлетний и с него спрашивают, ругают даже: чего ты здесь фантазируешь?.. Да пусть фантазирует, это его восприятие мира через игру. А вот когда взрослый заигрался, когда взрослый всю жизнь превращает в игру и всё внимание у него к игре ― «игромания» ― не в том смысле, что он сидит в каких-то там играх… а просто к телевизору прильнул: какой будет счет или еще что-нибудь… вот это вот состояние, когда жизнь превращается в игру. А что отцы святые говорят? Святитель Игнатий Брянчанинов говорит: это игры, в которые проигрывают вечность взрослые дети[1]. Вечность проигрывается. Что может быть на другой чашечке весов против вечности? Ничего! Весь мир, все его блага, всё, всё на свете, всё самое прекрасное собери и это будет ничто перед лицом блаженной вечности. Поэтому получается, не в том каемся. Каемся в результате. Вот мы соврали и ребенок соврал. Ребенку не надо в этом кается, а нам надо. Почему? Потому что мы могли с этим побороться, а он еще не знает по-настоящему, что такое борьба с грехом. Поэтому вопрос не в том, что вышло в результате, а вопрос в том труде, который ты употребил, чтобы это вышло. И вот этот труд чрезвычайно угоден Богу. Царство Небесное берется усилием, говорит Христос. «Нудится», так это звучит по-славянски. Т.е. это бывает нудно, но надо эту нудность понести. Вот это усилие над собой является существенной стороной спасения, и если этого усилия нет, и что-то там дается легко, то тогда ты и сам не приобретаешь опыта и уж точно не сможешь научить никого. А ведь Господь дал заповедь: идите и научите все народы. А как ты можешь дать то, чего не имеешь сам? Т.е. то, что тебе было дано без всякого труда? Конечно, ты и сам это не удержишь и других научить как это приобретается не в силах будешь. Поэтому всё внимание должно быть на это усилие души. А в каком направлении это усилие должно быть? Пример борьбы с грехом… каждый день должен быть и диагноз поставлен, надо его увидеть, все стороны души должны включиться в эту работу: разум видит грех, сердце сокрушается о грехе, воля устремляется к тому, чтобы его не повторять. Что самое существенное в триединстве «разум, воля и чувство»? Конечно воля. Отец Понтий Рупышев говорит, что воля ― это образ Бога Отца (Любовь). Он безначальный, Отец. Мы можем обратить внимание, что у Иуды в его раскаянии было участие и ума и сердца, только не было участия воли. И поэтому конец был печальным. Он видел свой грех: «Согреших, предав Кровь неповинную». Он сокрушался о нем. Но он не хотел исправляться и не верил, что Бог простит. И вот конец его известен. Воля не участвовала, а именно воля должна участвовать, именно воля ― это усилие над собой, конкретные дела покаяния, конкретные вещи, противоположные тем или иным страстям. У тебя уныние? Это что? Это адский дух. Как можно изгнать адский дух? Только райским духом. А что обстоятельства тебя заставляют унывать? Если ты так думаешь, ты еще не начинал каяться. Если ты ссылаешься на обстоятельства ― на состояние здоровья, еще там на что-нибудь… Нет, не это заставило тебя унывать, а то, что ты неудовлетворен. Корень в слове «удовлетворение» ― довлеет. Что такое довлеет? Когда достаточно. «Довлеет тебе, ― говорит Господь апостолу Павлу, ― благодать Моя». Тебе достаточно благодати. На что? На то, чтобы беса, который тебя мучает, изгнать. И апостолы это тоже свидетельствуют говоря, что верен Бог, Который не даст искушения выше сил. Всегда выше степени искушения та благодать, которая дается человеку для преодоления. Если он этого не чувствует, он должен молится, тогда он почувствует. И результат здесь не в том даже, удалось тебе победить в этой борьбе или нет, а в том, что ты борешься, борешься с напряжением сил. Это очень важно, центральный момент. Потому что мы чего-то ждем, приходим в храм и ждем, что вот сейчас нам будет хорошо. Мы даже уже говорим это заранее иногда, и другим говорим: приди, там тебе будет хорошо. Человек приходит, ничего не понимает и уходит. А суть в чем? Когда будет хорошо? Хорошо будет, когда будет твердое намерение к исправлению. Когда разум будет видеть свой грех, когда сердце будет плакать, сокрушаться, или хотя бы принесет, как преподобный Симеон говорит, «капли часть некую» ― хоть какое-то сокрушение. И вот тогда это борьба, когда вся душа участвует, а прежде всего воля. Например, раз ты унываешь, можешь ровно за то, из-за чего унываешь, благодарить, потому что благодарение ― это состояние всех наследников рая. Они все благодарили. А в аду все унывают. А что у них обстоятельства были у кого-то тяжелее, у кого-то легче? Ничего подобного. Чаще всего всё наоборот. То, за что благодарили праведники, грешникам в ум бы не пришло за это благодарить, даже мысли бы не возникло. И то, из-за чего унывают грешники, праведники тоже всякие состояния испытывали. Читаешь воспоминания, читаешь письма святых людей, тоже у них <…>, но самое удивительное в том, что они, осознав, что где-то что-то допустили в свою душу, собирают все силы и борются. Вот дневник отца Иоанна Кронштадтского, дневник равноапостольного Николая Японского, людей близких к нам по времени жизни… удивительно совершенно, всегда всякое искушение ими воспринимается как поле для борьбы, а не то, что вот руки опустил и всё ― «ну что я могу сделать? ну вот так». Дано, значит что-то должен делать. Сможешь или не сможешь другой вопрос, как Богу будет угодно. А вот то, что побороться <…>, это точно. Так будем в наступившем посту себя как-то так понуждать. Если это произойдет с нами и каждый день будем испытывать себя, насколько мы себя понуждаем, то плода не лишимся. Дай-то Бог. Аминь.

27.11.2019

[1] «Все земные занятия, наслаждения, почести, преимущества – пустые игрушки, которыми играют и в которые проигрывают блаженство вечности взрослые дети» (Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты. Том 1. Плач мой)