VIII. Священство и монашество
Господь как бы так говорит пастырям: Священство ваше есть не ваше, но Мое. Если вы ему верны, то Я дарую его вам, и в вечности умножу. Если же вы не будете ему верны, то участь ваша вечная будет хуже части неверных (Лк. 19, 24–26). Итак, не смотри на недостоинство пастырей, но жалей о сем и принимай и от них благодать Христа.
Господи! Даруй мне честь, величие и достоинство образа Твоего — пастыреначальника, облагоуханного Твоими Божественными добродетелями — любовию, кротостью, смирением, скромностью, святостью, целомудрием, воздержанием, чистотою, которые да видятся и светятся и во взоре, и во всей фигуре и стане моем, облагоуханных благодатию Св. Духа Твоего, да славится святое имя Твое(?????)
Господи! Я прошу у Тебя дара слова, исцелений и любви. Первый Ты мне почти даровал, отчасти же несомненно. Даруй мне его в совершенстве. Пусть оно жжет сердца людей светом и теплотою Твоей истины, к себе привлекающей, очищающей, покоряющей. О втором даре я недавно стал просить у тебя, и дерзаю настойчиво продолжать просить. Ведь столько разрушений грех внес в душу и тело человека, что даже познание истины стало чрезвычайно затруднительно из-за расстройства сил его. Помоги же ему чрез меня, недостойного, прийти к Тебе, единой несомненной вседовлеющей Божественной Истине. О третьем даре я давно, давно уже прошу Тебя. И Ты давал мне вкушать Его неоднократно: живил меня Своею Божественною любовью, утешал, ободрял, укреплял, очищал, возвышал. Ты действовал и действуешь ею чрез меня на сердца человеческие. Даруй мне этот небесный дар Твоей Божественной любви: пусть Ею сжигается, трепещет, рвется, укрепляется мое огорченное всем земным, а быть может, и отжившее уже для него сердце. Ведь чего Ты не можешь сделать? Тебе все возможно, Сила, Мудрость, Любовь. Когда я пишу эти последние строчки, как сладко замирает мое сердце от любви Божественной, его питающей, насыщающей, согревающей, оживляющей. Это неземное переживание невозможно выразить никаким человеческим словом, и слезы счастья и радости готовы литься из глаз. Видишь, какое простое Существо Бог, как Он близок к нам, ближе, непостижимо ближе всякого другого существа. Ты помыслил, пожелал, и Он с тобой. Будь же терпелив. Дар Божественной любви есть венец и верх всех добродетелей. Он может быть получен лишь тогда, когда душа и сердце очищены и свободны не только от страстей, но и от всего земного и естественного. Тогда сердце может безопасно сжигаться им, ибо душевно-телесная природа человека тогда способна к бесконечному одухотворению и проницанию им. А иначе она расслабевает вследствие несовершенного укрепления духа в решительной борьбе со страстями и такой же смерти для всего земного.
1921 г.
Я молюсь иногда так: «Господи! Очисти меня от грехов, если это нужно, скорбями, наказаниями, но чтобы не опорочено было мое доброе имя, чтобы не поносилось мое пастырство, этот образ Христов во мне, который я так люблю, что при мысли о нем трепещет мое сердце благодатною жизнью и любовью». И это может сделать Премудрость Божия. Нужны лишь всецелая преданность Промыслу Божию и готовность все терпеть до конца. Пастыри Христовы! И вы люди. Не смущайтесь же своими грехами и немощами, но с верою обращайтесь ко Господу, и Он исцелит вас от них. Ты лишь положи в своем сердце, душе и желании лучше умереть, нежели согрешить, и тогда вселится в дух твой сила и жизнь Христовы, которые, при истощении и умирании души и тела от борьбы со грехом и плотию, сообщатся и природе их (души и тела), воскрешая их к чистой жизни. Христос с нами. В смерти ради Него для всего — жизнь во всем. Имей веру и мужество.
1924 г.
Когда Божия Матерь введена была в храм, то таково было состояние еврейской церкви, что вводивший Ее первосвященник Захария был убит в храме. Однако это не служило препятствием к благодатному воздействию на Божию Матерь, ибо еще не окончилось время ветхозаветной Церкви. Так и нам не нужно смущаться грехами наших пастырей, из-за которых благодать Божия не отступит от Новозаветной Церкви, доколе не окончится время, во Второе Пришествие Христово.
1924 г.
Духовный разум в основе своей истинен, ибо он покоится на законах логики, философии, искусства, жизни и проч., то есть тех же законах бытия, которые есть Божии. Поэтому в основе его может быть просто проницательность, свойственная здравому, серьезному, сильному и глубокому уму, а ее люди простые могут принять за чудесную прозорливость, в которой могут ходить люди, пребывающие в прелести. Господь же не отменяет Своих законов бытия, и поэтому такие предсказания могут часто исполняться. Но как они далеки от прозорливости святых! Творец есть начало жизни в мире и уничтожает разрушение ее, приносимое злом. Победные действия Его никто никак предугадать не может, ибо они выходят за пределы законов бытия. Лишь Сам Господь может открыть о них Своим избранникам. Это и есть прозорливость святых. Бог есть творящий Ум, а кто может знать, что Ему угодно сотворить: (33) О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! (34) Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? (35) Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? (36) Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь (Рим. 11, 33–36)? Из открытого Им избранным, они [избранные] могут верующим говорить лишь то, что ими приемлемо и послужит на пользу, а остальное оставлять при себе. Тогда дух ведения не оставит их. Направлять же верующих к утверждению в них веры нужно указанием на очевидное свидетельство истины Христовой в мире о самой себе. Сего достаточно.
1924 г.
Ради св. Божественной литургии, которая есть всегда обновление крестной жертвы Иисуса Христа (или принесение Божественной любви в жертву и на служение твари) стоит мир. Посему пастырю нужно как можно чаще ее совершать, ибо благодать священства есть продолжение дела Христова на земле. Имея эту мысль, никогда не отказывайся, о пастырь, от совершения Божественной литургии, ссылаясь на свое недостоинство часто совершать ее, да не будет тщетна в тебе благодать пастырства (священства).
1925 г.
В проповеди нужно возбуждать дух слушателей и направлять их душевные силы — мысль, чувство и желание — по духу, а для этого она [проповедь] должна быть жизненна, то есть соответствовать состоянию верующих и быть современной окружающей их жизни.
1926 г.
Все современные люди больны грехом — необычайно, многосложно, до таких глубин, которые и представить себе трудно. Поэтому пастырю нужно обращаться среди них, как врачу среди тяжко больных, не обращая внимания на их капризы, а ведь есть такие больные: и невменяемые, и буйные.
Я ясно вижу действующими в мире добрую силу и злое начало и в то же время совершенное оскудение духовного разума в людях. Куда же после того идти? Ведь нельзя их даже учить, ибо от суемудрия они могут впасть в большие заблуждения, так как все имеют претензию на всезнание. Остается возгревать в них веру в благодать Божию и по той мере, поскольку они очищаются ею от греховности и поскольку даруется им ею просвещение свыше, постольку и открывать им знание духовной жизни и области. Это путь терпения людей даже верующих. Помоги, Господи!
Пастыри есть полномочные послы Царя Небесного в мире сем, грешном и прелюбодейном, а паства — подданные Царя, и как же должны вести себя те и другие и каковы они должны быть сами по себе, чтобы быть достойными представителями Сего Царя?
1926
Направлять страсти людей к доброму исходу гораздо легче, нежели правильно разбираться в душевной жизни человека. Первое требует широкого внешнего знания (образования) и житейского опыта, второе — знания душевной жизни человека (духовно-религиозно-философская область) и духовного опыта (духовная жизнь), и последнее гораздо выше и важнее первого. Моя область последняя.
При пользовании общею благодатию Св. Церкви носителю ее нужно нести и общие ее скорби и немощи, преимущественно естественные, душевные и телесные, а для сего предстоятелю Церкви (епископу) нужно иметь душу широкую и сильную по естеству, тогда как по духу он может быть и слаб и немощен. Если есть в его пастве благодатный подвижник, то он лишь укрепляет духом своим епископа, молясь о нем, а немощи его [этого подвижника] не ложатся на епископа, как на более слабого духом.
Я по естеству души и тела — ничто, а по духу — со мной сила Божия. Поэтому путь моей жизни не широкий естеством (по духу он как у епископа), но благодатный, как выражение силы Божией в немощи человеческой. Если священник есть только предстоятель прихода, то он в малой степени есть то же, что епископ в великой. Если же он есть и благодатный подвижник, то за послушание епископу становится выше его. Священство вообще есть выражение несения частных скорбей и немощей верующих.
1926 г.
Солнце греет, светит, живит. Так и Бог во Святой Троице есть тепло (Отец), свет (Сын), жизнь (Дух). Он же есть истина. Таково должно быть и пастырство. Оно есть продолжение пастырями дела Сына Божия на земле действием Святого Духа волею Отца Небесного. Пастырь есть носитель истины, а потому всегда должен быть во Христе. Поэтому зло может клеветать на него, спорить с ним, восставать на него, но в конце концов будет побеждено, ибо Христос есть победитель и сокрушитель зла. Монашество же есть небо, чуждое земле с ее страстями и суетой. К нему благоволит Отец Небесный, за него ополчается Сын Божий, его исполняет Собою Святый Дух. Оно есть образ истины, а потому монах должен быть образцом небесной жизни на земле, носителем и выразителем ее. Наивысший образец монашества — Божия Матерь. Посему от монашества зло бежит, ибо монах должен пребывать во Святом Духе. В монашестве человечество личности как бы исчезает, а в пастырстве оно остается со всеми его немощами. Если монашеству нужна великая благодать для пребывания в благодатно-небесном состоянии духа, то пастырству она нужна гораздо более обильная дарами, дабы, кроме того, еще побеждать зло в мире и свидетельствовать в нем об истине. С окончанием сей земной жизни, после Второго Пришествия Христова, пастырство потеряет эту свою земную сторону и останется в состоянии, подобном состоянию монашества. Дары его останутся при нем, но получат иное назначение.
1927 г.
Чем подвижник более освобождается от страстей и приближается к господству духа над естеством, тем борьба с ними [страстями] и зависимость от последнего [естества] становятся тоньше и неуловимее, так что является опасность впадения в страсти или пленения естеством, что в конце концов приведет или к тяжкому падению, или к прелести. Вот почему некоторые подвижники, не будучи в состоянии вести этой тонкой борьбы духовной в общежитии, удаляются в уединение или затвор. Для избежания ошибки в этой борьбе в общежитии, например, монаху или пастырю, нужно строго и неуклонно следить за правильностью и чистотой своих мыслей, желаний, стремлений и состояний.
Избрание свыше важнее, ценнее и т.д., нежели избрание от народа.
Нужно в проповедях теперь указывать, что путь истощания плоти и познания Христа нужно каждому пройти в разной степени по его мере.
Послушание Богу труднее в смысле деятельной жизни (подвижничество), чем послушание человеку (старчество). Последнее легче в смысле достижения Царства Небесного. Но совершенный в первом совершеннее второго. Посему если последний получает мученический венец, то первый — лучший и высший, святительский.
1929 г.
Пастырю нужно входить в жизнь общества и прихода с духом веры и любви, но не жить их жизнью, ибо общество— мир сей, а приход — официально-формален. Если же он станет жить жизнью их, то или возникнет борьба между ним и ими, или сильные искушения, или он станет рабом их.
1929 г.
Пастырство есть милость Божия к верующим и путь спасения для пастырей и пасомых.
Возлюбленные о Господе пастыри, мы самим делом по своему сану поставлены во Святыне, постоянно имеем к Ней доступ во всякое время при всяких обстоятельствах. Поэтому от нас зависит, освящаться от Нее или отвергать. Какая радость это для нас! Нам, можно сказать, даром дается преподобие. Нужно лишь быть верным ему. Вот как благостен Господь к сану священства.
1930 г.
Удивительно, что когда я молюсь по Пресуществлении Св. Даров на литургии, то для живых я о многом могу умолить Господа, даже был случай избавления от такой болезни, как рак толстой прямой кишки. В отношении же скончавшихся у меня нет такого дерзновения. Я с дерзновением могу лишь просить ниспослать им хоть какое-нибудь утешение. И это потому, что суд Божий над ними уже совершился. Они в земной своей жизни большею частию отвергали всякую помощь и указание Божие к покаянию и добродетели, а потому и получают ныне справедливое. Живые же нуждаются в руководстве любовию ко спасению. Когда я тогда же молюсь об умерших, которые по милости Божией свободны от мук или трудов или получили благодать Божию, то я вхожу в общение с ними и познаю их состояние. Когда я молюсь о таковых, лишенных всего этого, но пребывающих или в мучениях или в трудах, но имевших в земной своей жизни близкое ко мне отношение, то я так же имею дерзновение молиться об облегчении их состояния, что и бывает по милости Божией. Так, еще пока мы на земле, нам нужно пользоваться молитвой во спасение наше и наших ближних, живых и умерших, особенно пастырю, ибо ему дана особенная благодать — и право и дерзновение на такую молитву, и горе тому пастырю, который не употребляет данную ему благодать, особенно тут.
1930 г.
Когда мы преуспеваем в единстве духа веры и любви, то это и есть дело нашей жизни, а всё остальное есть лишь поделие, по выражению епископа Феофана Затворника, как несущественное для нас. А как мы можем в нем преуспеть без общения в них [вере и любви]или личного, или письменного, или при отсутствии того и другого — духовного в молитве? Зрение своей негодности есть действие Божественного Света в душе. Но иное дело — зрение, иное — переживание. Первое свидетельствует о возрастании духовном, второе — о зрелости духовной. Если в первом состоянии благодать Божия утешает и привлекает к себе подвижника, то во втором — она действует в нем совершенно, так что, хотя грех и остается в нем, но не имеет силы ни в нем, ни над ним. В этом последнем состоянии верующий, будучи весь в Боге и переживая всегда свои немощи и греховность, но в то же время и силу Божию, его укрепляющую, и освящение своей души, лишающее грех власти над нею, и жажду умножения любви к Богу и ближним, весь отдается ей (благодати), ища спасения их и считая себя слугою их. Таковое смирение, по учению святых отцов, есть Божественное. Оно есть образ любви Бога к людям, снизшедшего к нам через Своего Сына даже до крайнего истощания Его в послушании Своему Отцу до тяжких мучений и самой смерти. Между первым и последним духовными состояниями нужно пройти путь тяжкой борьбы с живущим в нас грехом, связанной с совершенной смертью души и тела не только для греха, но и для всего земного и даже естественного, впрочем, так, что естество сохраняет свои силы и способности. В такое состояние благодатного возрождения еще здесь, на земле может привести человека благодать Божия, если только он в смирении и кротости предан ей даже до смерти. Монашество и имеет целию совершенное вселение Христа в сердце: (16) да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, (17) верою вселиться Христу в сердца ваши, (18) чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, (19) и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею (Еф. 3, 16–19).
1931 г. Из письма к иеродиакону А.
Как епископ может жить интересами Св. Церкви, не отжив для личных и не пережив с верующими их собственных? Отсюда, будучи епископом, он переживает их и делает ошибки.
Пастырство есть примирение себя и верных с Богом. Каков же должен быть пастырь, если ему вверяется служение выше ангельского, служение Самого воплотившегося Сына Божия Иисуса Христа! Какова должна быть его вера, чистота, любовь, терпение: дабы жертва духа его была благоприятна Богу!
1931 г.
Право суда пастыря над пасомыми имеет своим основанием и источником его самоотверженную любовь к ним.
Пастырь может возрастать и развиваться духом тогда, когда у него есть паства, с которой он по-семейному живет общей религиозно-духовной жизнью. Иначе — внешнее чиновничество и начальник.
В пастырстве близость пастыря ко Христу связана необходимо с близостью к нему, пастырю, диавола, который не оставлял Христа [во] все время Его земной жизни, хотя и чрез свои орудия. Это нужно помнить пастырю и не смущаться его кознями в своем пастырском делании.
Принять и нести на себе грехи ближних или паствы — это значит принять всё безумие, злобу и мерзость диавола, всё извращение им духовной природы, действующее чрез грех. И кто может сие понести? Один Господь и тот, кто в Нем и с Ним.
1932 г. Келья.
Для христианизации общества не годятся особые избранники Божии. Их оно не вынесет. Они служат лишь светильником для него и путеводной звездой для рядовых обыкновенных верных с их пастырями и архипастырями. А эти-то последние с их неотрешенностью от земности и душевности удобно принимаются миром, свободно обращаются в нем и служат делу христианизации его. Поэтому покуда будут на земле верные и светильники мира среди них, дотоле он будет стоять: И вот, Ангел Господень предстал, и свет осиял темницу. Ангел, толкнув Петра в бок, пробудил его и сказал: встань скорее. И цепи упали с рук его (см. Деян. 12, 7). И по словам апостола, ради святых стоит мир.
1933 г. Келья.
Пастырь и без специального законоучительства всегда есть законоучитель.
Дав миру новую религию — христианскую — и наставив апостолов устроить ее Св. Церковь вовне и внутри, Иисус Христос заранее в любви Своей принимал все муки ее непризнания и распятия, в Своей Святости — весь позор ее обесчещения и осквернения, в Своей мудрости и силе — весь ужас непослушания им и безумие страстей; воплощенное Добро принимало на Себя всю силу, весь яд, всю горечь зла, но до времени… Так и пастырь должен всем все прощать и поднимать на себя все заблуждения в людях, всю диавольскую злобу, чрез него действующую, памятуя, что в нем Христос побеждает, и сие зло до времени: 1) в меру его [пастыря]силы и веры, 2) доколе зло не достигнет ожесточения сатанинского, 3) доколе не придет на него [зло] суд Божий.
Моя келья.
Суть монашества не во внешних образах, а в отказе от образа мышления мирского человека, в неприемлемости его отношения к жизни и людям, в отказе от великих душевных привязанностей, как бы они святы ни были. В этом отношении монах есть небесный человек. Он может сочувствовать мирянину в его скорбях, сострадать в них, силою молитвы по вере его помогать ему в них, но живет он отдельной от него жизнью. Пастырь же входит во всю жизнь своего духовного чада-мирянина с силою небесной жизни. Поэтому пастырство выше монашества.
1935 г.
Спасение для ученого монаха заключается в том, чтобы сохранять чистою мысль и неповрежденным ум. По мере истощания в нем плоти и обуздания естества от подвига ли, или скорбей и болезней, или возраста его мысль и ум будут очищаться от земных наслоений, нагромождений и мирского направления. Но самый этот подвиг истощания, независимо от причины его, есть в нем дело веры. Поэтому ему нельзя становиться на почву естественного ума, как в личной или духовной жизни, например, во время поста или при болезни, так и в общественной и государственной, например, при денежных сборах (лотереи противны христианству, как двоедушие или лицемерие) или приподчинении внутренней жизни Церкви иноверному или инославному влиянию или давлению. Но во всем при всяких положениях он должен держаться простого, ясного разума веры.
1935 г.
Пастырское отношение и влияние должно быть согласно с высшей правдой, которой только и может жить душа человека и которая исключает насилие над нею (душою). Высшую правду легко исказить человеческими соображениями и чувствованиями, ею же прикрытыми, что стало так обычно в современных христианах по имени и в их жизни. Зло же, имеющее вид добра, есть обман, который, будучи обращен на человека, обращается в скрытое над ним насилие, часто им не замечаемое и потому удобно над ним осуществляемое. В духовной жизни оно грозит для него гибелью его личности.
1935 г. Из письма к о. И. С.
Нужно жить с ближними духом, душой и телом; духом любви быть одним с ними во Христе; душой и телом переживать и нести с ними все их немощи, скорби и болезни, отдавая себя по душе и телу в их пользование, распоряжение для их спасения и добрых дел. Ведь это составляет и одну из сторон значения и действия для нас Cв. Таинства Причащения — тогда ближние будут чувствовать себя близкими к нам и пойдут с нами и за нами ко спасению. Какой же разум, какую любовь, какую чистоту сердца, души и тела, какую свободу духа нужно иметь здесь пастырю, чтобы овца слышала его голос, голос Самого Христа, и шла за ним! Помоги Господи, лучше же Сам действуй чрез меня, недостойного.
У нас, пастырей и готовящихся к пастырству, разумение благодати Таинства Священства соединяется с понятием лишь о известных дарах ее, как власть священнодействовать, разрешать грехи, учить, проповедовать, управлять, руководить ко спасению и прочее. Между тем благодать Таинства Священства есть прежде всего благодать освящения или святости, и уже от нее [святости] истекают и дары ее, или пастырство. Ведь в будущей жизни все святые будут священниками Вышнего Бога. Поэтому восприявшему дар благодати священства нужно хранить и умножать ее в себе чрез борьбу с грехом в себе даже до смерти, лишь бы сохранить себя неоскверненными от него. У нас же как раз этого последнего и нет, но всё внимание властей духовных обращено на внешнюю защиту истины, в чем она не нуждается, ибо она есть явление силы и духа во благочестии.
1936 г. Келья.
Мир лежит во зле, но христианизация его совершается. Причина ее — святые, ради которых он и стоит. Если пастырь входит в жизнь мира ради его христианизации, то он невольно даже участвует в его грехах и заблуждениях и будет ждать своей участи за гробом до Страшного Суда Христа, так как христианизация эта тогда только и закончится: От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето (Мф. 24, 32; Мк. 13, 28; Лк. 21, 29–31). А тот пастырь, который живет только во Христе и о Нем только и думает, того мир не примет. Он разойдется с ним, но сплотится с верными, чуждыми мира, которые сами найдут его [такого пастыря], движимые Святым Духом, а по смерти он войдет в Царство Небесное до всеобщего суда, как подданный только Христа.
1936 г. Келья.
Пастырю должно помнить, что он несет на себе такое же отношение к себе общества, государства и мира, какое они имеют к Господу Иисусу Христу и Его Св. Церкви в данную эпоху ее жизни на земле при соответственном их состоянии. Этим же должно определяться и его пастырство по своему характеру.
1936 г. Село Княгинино.
На пастыре лежат пасомые с их грехами и немощами. Если он держится духа благодати пастырства — освящения, стоя выше их страстей и душевности, то тем самым побеждает таковые же [страсти и душевность] свои, становясь выше их. Так он борется с ними [своими страстями и душевностью] чрез своих пасомых.
1937 г. Келья.
В Таинстве Покаяния Св. Дух, так как Иисус Христос взял на Себя грехи всего мира, за одно исповедание их кающимся и твердое намерение больше не повторять их, очищает его, даруя ему свободу духа от них. Духовник же, принимая пред лицем Божиим исповедь его, силою духа веры и любви способствует примирению его с Богом и возбуждению ревности к спасительному пути. Таким образом, духовник есть соучастник Самого Господа Иисуса Христа в несении грехов верующих, поднимая их на себя по благодати Божией духом веры и любви. Какой же должен быть духовник?!
Если для отдельного верного вечная жизнь есть познание, что есть для него Господь Иисус Христос (Ин. 17, 3: Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа), то для пастыря она есть познание, что есть Господь Иисус Христос для паствы. Значит, он должен пережить весь ужас ее греха и действенного от него состояния и пребыть в любви к ней, вере и претерпеть ее муки от греха.
1938 г. Моя келья.
Законоучительство входит в пастырство как одно из проявлений его. Пастырь силен лишь во Христе, пастырствующем чрез него, Духу же Его кто может противиться: Что же сказать на это? Если Бог за нас, кто против нас (Рим. 8, 31)? Поэтому пастырство входит в жизнь, как она есть, но как явление Духа и Силы Божиих. Слово Божие, каковым должно быть пастырское, а следовательно, и законоучительное, ничем не связывается в своем действии на сердца людей (2 Тим. 5, 9).
1938 г. Из письма к протоиерею П. О.
Когда жена и муж войдут в полноту естественной жизни, то дело мужа — не предаваться ей [естественной жизни] и не тяготиться ею, а тем более не обращать ее в страсть и к тому же вести жену, а самому господствовать над естеством и быть свободным от страстей. То же и у пастыря с паствой, когда они войдут в полноту естественно-душевной жизни, где пастырь должен быть выше ее. К сожалению, современное пастырство именно на ней и остановилось для себя — отказа от народа нельзя требовать. В этом расслабление духа и начало конца благочестию.
1938 г. С. Нарочь.
Просмотров: 3512